[...Montblanc...]

Название: Я ничего не боюсь (рассказ в стихах)
Автор: Rokaten
Бета: Galit
Пейринг: СБ/РЛ, POV Ремуса
Рейтинг: PG, slash
Жанр: romance, рассказ в стихах
Дисклеймер: все у мс. Ролинг
Саммари: чего боится Ремус Люпин
От автора: фик написан для desert-rose. Дорогой заказчик, очень надеюсь, что вы не против стихотворной формы. Я, к сожалению, не умею писать в прозе. Единственным оправданием мне может послужить лишь то, что ваши пожелания относящиеся к сюжету я очень старалась исполнить.
****

Фамилия нам достаётся от предков, но, видимо, так бывает
(Хотя и, возможно, достаточно редко) – фамилия убивает.
Висит это имя над чьим-нибудь родом, никто и не мыслит о том,
Что будет в семье этой "не без урода", и род тот прервётся на нём.
Возможно, моё распроклятое "lupus" меня дожидалось как раз.
Судьба иль проклятье затягивать любят, смакуя возмездия час...
Но всё же я не был ребёнком несчастным: не может несчастным быть тот,
Кто не обделён был родительской лаской (кто знает – меня поймёт).
И всё, что меня в этой жизни пугало – груз ненависти чужой –
Любовь моих близких с лихвой искупала, смиряла с такой судьбой.

Но будто взамен всех моих злоключений подарком одарен был я,
И мне эту радость ничто не заменит: подарок – мои друзья.
Никто не узнает, как весело мчаться в ночи по траве густой,
Как волк может тоже от счастья смеяться, хоть смех и похож на вой.
Как здорово бегать, вдыхая ветер и беды все прочь гоня...
Никто не узнает на целом свете, как счастлив тогда был я!
Не думали мы о проблемах и риске – герои тринадцати лет.
Когда волшебство так реально и близко – героям преграды нет!
Всё было возможно, всё было прекрасно, был каждый – Великий маг.
И жизнь нам казалась чудесной сказкой... А как же иначе? Как?
Увы, забывал я в такие мгновенья, что мерзкое, тёмное зло,
Не слишком считаясь с моим личным мненьем, крепчало во мне и росло.
Я думаю часто: не эта ли сила, не эта ли тьма, маня,
Мне в спутники жизни искать поручила того, кто похож на меня?
И не был тот поиск походом на мили, не нужен был долгий бег:
Согласно теории страшных фамилий, я выбрал такую же – Блэк.
С чего я вдруг взял то, что полное страсти сияние глаз родных
И их надо мною полнейшая власть – влияние той же тьмы?
Казалось, нас странности эти роднили... Я думал, что зло рвалось
Наружу из наших проклятых фамилий, и чудо, что нам удалось
Сдержать эту страшную силу покуда. Но гложет сомнений бред:
Что если я больше не в силах буду, и вырвется зло на свет?
Но всё забывал я, когда прикасался ко мне он своей рукой.
Мой Сириус... Он надо мною смеялся, подшучивал надо мной:
"О, маленький Ремус боится буки!.. Не знал я, что друг мой – трус!
Нет, мне не знакомы такие муки – я ничего не боюсь!
Но повезло тебе: помощь рядом. Я тут узнал как раз –
Трусов лечить поцелуями надо... Я так очень многих спас!"

Я нервничал, ревность моя разливалась проклятием по крови...
Я думал о том, что мне мало досталось от щедрой его любви,
Которую он расточал понапрасну, как звёздный его собрат
Лил свет свой, далёкий такой и прекрасный, даря его всем подряд...
Я плакал от ревности неоднократно, подушке обиды шептал,
Но всё же любимого аристократа всегда с нетерпением ждал.
Однажды я даже устроил сцену, когда он пришёл опять.
Не то, чтобы очень корил за измены, сказал: " Не могу понять:
Зачем я тебе, и зачем ночами приходишь ко мне тайком?
А то, что случается между нами? Как долго ты помнишь о том?
Быть может, я нужен тебе теперь, покуда не согласится
С тобою опять разделить постель какая-нибудь девица?!
Чьё имя ты шепчешь в горячей ночи? Надеюсь, не буду помехой..."
– "О, Ремус, прошу тебя, ну помолчи! – И с радостным лающим смехом
Он глупую ревность сцеловывал с губ, твердил, что меня только любит.
Тогда понимал я, насколько был глуп: – Мой Луни! Мой Ре-мус Лю-пин".
И будто ответом на мой вопрос в минуты горячих объятий
На волнах ритмичного небытия он начал тогда повторять:
"Я помню тебя – эту ласку и боль – всегда буду помнить, вечно!.."
Тогда я поверил, что это любовь, вот так же – бездумно, беспечно.
Надолго? Не знаю. Война началась, неся в наши жизни тревогу,
И наша не слишком-то долгая связь сходила на нет понемногу...

Я помню последний из радостных дней – рождение мальчика Гарри.
И Поттеры нас, своих лучших друзей, отметить событье позвали.
Дурачились мы, ловко делая вид, что жизнь наша – светлая сказка,
Что мир полон света, душа не болит, и всё, как обычно, прекрасно.
Да, мы веселились, стремясь возродить былую беспечность детства,
Ребёнку беспечность сию подарить, отдать, передать по наследству…
Весёлым был Джеймс, и Лили улыбалась, но видели мы: понемногу
В зелёных глазах её вдруг появлялась ужасная боль и тревога.
"Наш крёстный – мальчишка!" – сказала она. – О, Ремус, мне верить надо,
Что ты будешь рядом! И эта война... Ведь ты их не бросишь, правда?.."
И я обещал. И дышала война дыханием смрадным за дверью,
И в жизни ворваться сумела она, неся нам раздор и потери.
Я думал, что миру приходит конец, в пространстве замкнутого круга
Тринадцатый год я бродил как мертвец, не веря в предательство друга.
Я сам тогда предал, я мог допустить, что Сириус – Сириус мой! –
Способен был так хладнокровно убить, не справившись с внутренней тьмой!

Его возвращенье – подарок судьбы – расставило всё по местам.
Как долго друг друга не видели мы! И встреча – на раны бальзам.
Я понял: его уникальное "Блэк" – не ужас фамильного склепа,
А добрый, усталый, родной человек, и думать иначе – нелепо.
За что мне достался короткий тот рай, известно лишь... Мерлину? Богу?
Как будто в желанный неведомый край внезапно нашёл я дорогу ...
И больше меня не тревожил вопрос: где кроется тёмная сила?
Я плакал от боли. От жизни. Всерьёз. А он мне: "Что было – то было ..."

Что было? Был свет от оплывших свечей – неясный, туманный, дрожащий –
Стеснительным спутником наших ночей... не сказочных, но настоящих.
ОН был настоящим, ОН пахнул весной, ОН не задавал вопросов.
Он был, просто был, безраздельно мой, и всё оказалось просто:
Так просто сплести наши пальцы в замок, так просто ловить дыханье...
Так просто ему отдаваться я мог и все исполнять желанья...
Как просто в три слова всю жизнь вместить... А после, от неги томной
Быть сонным, но всё ж про себя твердить: "Запомнить, запомнить, запомнить!..
Запомнить: вот Сириус чёрную прядь, смеясь, от лица отводит,
Подходит он, чтобы меня обнять. Запомнить: вот так он ходит.
Запомнить, запомнить, заплавить в мозги и не забывать об этом!
И профиль его, и изящность руки, и сизый дымок сигареты...
Всё-всё, даже тяжкую мрачность дома – как некий контрастный фон,
Всё-всё, даже запахи виски и рома: ведь всё это – тоже ОН..."
Я помню: трещали в камине дрова, дымился горячий чай,
Лежит на коленях его голова, и очень уютно молчать.
О чём молчал Сириус – точно не знаю, а сам я подумал тогда,
Что поздно, лишь только теперь понимаю: он будет ребёнком всегда.
И дело совсем не в стенах Азкабана – они ведь отнять не смогли
Души его юной, как это ни странно... О, как ты права, Лили!
Мальчишка.... Порадовать мог, огорчить, он – ласковый, резкий, разный.
Он словно костёр был в холодной ночи: осветит, согреет и... гаснет.
Такие, как он, не идут, а летят по жизни – как птицы, как стрелы.
Такие спокойно сидеть не хотят, такие кидаются смело
И первыми в самый кровавый бой, не зная сомнений, испуга,
Такие бездумно рискуют собой, спасая от смерти друга.
Им верности, честности не занимать, хоть трудно призвать их к порядку...
И вот от таких отрекается мать? И как им живётся? Несладко...
Чем мерила мать – "благородство в крови"? Ах, как это подло и скверно!
Такие, как Сириус, жаждут любви. Он сам был – любовь, наверно...

И смерть его в сердце вонзилась мне, как пуля из серебра.
Теперь его вижу я только во сне и в нашем прекрасном вчера.
Но старше я стал и, возможно, мудрее: я знаю, что следует жить.
И, может быть, даже однажды сумею кого-нибудь полюбить...
Ведь Сириус в сердце, а значит – рядом, и смерть мне уже не страшна,
И даже луны мне бояться не надо, ведь круглая эта луна –
Лишь шарик воздушный, которым играют небесные Гончие Псы,
И все наши страхи легко исчезают ... Вот кинуть бы их на весы,
Все в мире собрав, а в другую чашу налить смех детей, и пусть,
Пусть каждый ребёнок однажды скажет: "Я ничего не боюсь!"

Все мы, конечно, – немножко дети. А сколько ещё мне лет
Прожить доведётся на этом свете, знать не хочу я. Нет.
Долг свой исполню, покуда я в силах кому-то помочь, защитить.
Я должен быть рядом. Лили просила. А время придёт уходить –
То смело пойду я по лунной дороге, к созвездию Гончих псов.
Конечно, я огорчу немногих, кто плакать по мне готов,
Но жизнь-то продолжится, и от печали останется светлая грусть.
Я знаю. Я помню. Я так скучаю. Я ни-че-го не боюсь.